Оксана Томилина – танатопрактик, победитель первого международного конкурса танатопрактиков, преподаватель по предпохоронной подготовке. Ежедневно бальзамирует и гримирует усопших, чтобы они отправились в последний путь такими, какими были при жизни, или какими их хотят запомнить близкие. Обрела невероятную популярность в сети и внесла огромную лепту в развитие российской ритуалки. Что могло побудить эффектную девушку связать свою жизнь с миром мертвых и о тонкостях мистической профессии в этой статье.
— Ты неоднократно говорила о том, что ты в свою профессию пришла по очень большой любви, и, как мне кажется, это правда так. Любовь — это всё-таки про то, что нужно отдавать.
—Безусловно.
— Но, по сути, отдавать можно… по-разному. Например, пойти на улицу, условно, купить мороженку и раздавать детям. Но ты выбрала такой более сложный путь.
Я очень люблю делать подарки, и, на самом деле, мне кажется, что из эмпатии, любви действительно состоит наш мир, должен состоять, во всяком случае. Что-то из разряда: приехала заливаться на заправку, и девушка-кассир стоит, допустим, очень такая грустная или элементарно кто-то на кассе супермаркета, ты пробиваешь товар и кладёшь туда ещё коробочку конфет или шоколадочку какую-нибудь хорошую. Потому что по факту случайный попутчик, случайный человек в жизни каждого из нас может изменить не только день своей улыбкой, своим отношением, а, может быть, он вообще. В корне поменяет и всю жизнь.
— Но насчёт выбора твоей профессии: у тебя путь отдачи получился такой, как мне кажется, достаточно эмоционально затратный.
— Очень, и по сей момент он таковым является. Я могу даже сказать, что с каждым годом он всё больше и больше затратный.
— Расскажи, как так случилось, что ты выбрала вот этот путь?
— Я, наверное, не то чтобы его выбирала. Я так думаю – это он меня выбрал, как бы это ни звучало. У меня абсолютно обычная семья была, со своими, конечно, какими-то погремушками в своей избушке, но не было ничего такого травмирующего, что бы могло, наверное, как-то переломить именно психику.
И на самом деле вся моя жизнь с самого-самого детства связана с чередой каких-то зачастую трагичных ситуаций, но достаточно интересных. То есть это какое-то хитросплетение судьбоносное, я бы сказала. Причём я никогда, естественно, не думала, «кем ты хочешь стать»... «Я хочу стать тонатопрактиком!». Слова-то такого не было.
Мне по сей момент, честно, задают вопрос: «Почему вы в профессии?». Я не могу на него ответить. То есть, когда тебя просто куда-то тянет… Зачем? Не знаю. Это как захотеть то же самое мороженое. Почему я хочу? Да я просто его хочу. Потому что нравится.
— Ты создаёшь впечатление достаточно такой трепетной дамы. И есть мнение про тех же врачей, что они достаточно циничные, но по факту это не так. Если я правильно понимаю, у них просто такая защитная реакция – если каждого пациента через себя пропускать, это с ума сойти можно. Я прочитала, что они как будто бы проходят эти все стадии некого горевания быстрее. Есть ли у тебя такое?
— Здесь такой момент, что меня за это порицают очень многие коллеги, потому что, да, считается, что нельзя всех через себя пропускать – ты с ума сойдёшь, крыша поедет и всё остальное. Я же немножко другого мнения, я всех пропускаю через себя, потому что, наверное, всё-таки не верю в то, что можно полноценно кому-то помочь, не поняв его. Правильно?
Тем более это сверхделикатная сфера, когда мы выступаем лишь на 50% ритуальщиками, провожаем человека в последний путь, а на другие 50% мы непризнанные психологи, мы помогаем принять смерть и убрать сам флёр страха смерти. Конечно же, у меня нет права своих коллег склонять к тому же самому, но, когда коллега говорит: «вот я там не могу, ах, это так сложно» – для меня это, если честно, повод задуматься: ты на своём месте или ты делаешь вид, что ты на своём месте?
— Что самое сложное в работе?
— Во-первых, когда люди мне говорят, что вот у тебя работа такая сложная —да, она сложная. Физически, потому что это не подойти, это не спонжиком тюк-тюк. Да, сложная морально, хотя бы на том основании, что всех пропускаешь через себя и помогаешь родственникам, и ты несколько дней живёшь жизнью кого-то.
Но я тебе могу сказать так: ни наши подопечные, даже если тело, допустим, очень сложное в подготовке, ни родственники, даже если они находятся в состоянии сильно изменённой психики, состоянии аффекта, и всякое бывает, поверь мне, от просто какой-то грубости в адрес меня, до попыток из******вания. Бывает всякое. И понимая, что человек находится в состоянии изменённой психики, возможно, в состоянии аффекта, ты опять же пытаешься докопаться, что его сейчас беспокоит, почему он тебе грубит. Грубость, агрессия — это защитная реакция. Он ёжик, он выставил иголки. Больше всего в работе, не поверишь, наверно, кто негативы доставляет… Как думаешь?
— Коллеги?
— Увы, ах, это коллеги. Это либо коллеги, которые с тобой так или иначе бок о бок выполняют заказ, и, допустим, они не столь эмпатичны и ответственны, как ты. Или это коллеги, которые всячески пытаются тебе там палки в колеса какие-то вставлять и своим негативом.
— В твоей работе есть место музыке и юмору?
— Безусловно. Я не отношусь к покойным как к абсолютно покойным. То есть для меня это некогда жившие люди. Условно, это человек, просто лишённой какой-то активности. И очень часто покойные дают о себе, так скажем, знать. Они могут показывать свой характер, они могут говорить тебе, что нравится, что не нравится.
Почему я в данном контексте это вспомнила: у меня была одна леди, я работала тогда еще санитаром в морге. Вскрытие закончилось, и мне нужно было допоздна остаться. Я уже сделала омовение, мне необходимо было её одеть и сделать макияж. Я уставшая, морг отдельно стоящее здание, у меня все уже ушли: лаборатория, все остальные. Я одна в помещении. Ну и леди моя. Я включаю музыку, а, опять же, смею напомнить, что у меня было вообще всё в плейлисте. И в определенный момент у меня телефон выключается.
Телефон был новый. Я такая: ну как, ну бывает, ну перезагрузка, обновление ПО, ещё чего-то… Я включаю, опять все нормально. Ставлю опять, опять на определенной песне — просто берёт и выключается. И так было четыре раза. Я поняла один нюанс: леди была очень тонкого музыкального вкуса, и моя грубость в виде рэпчины и шансона ей не подходила вообще никак. Я думаю… Я же это всё не принимала. Я всё равно скептик. Делаю просто плейлист из таких вот нежных «А белый лебедь на пруду» и иже с ним.
— Слушай, получается, что вроде отрицаешь некую мистику, но она как будто присутствует.
— Нет, она, безусловно, присутствует. Но каждый раз я ищу каких-то доказательств.
— Ты, как правило, в одиночку работаешь?
— Слушай, я обычно работаю в одиночку, и я люблю работать в одиночку. Потому что, если мы берём именно подготовку тела, есть такой нюанс, что я хочу, чтобы мне никто не мешался. Там энергозатрат просто тьма, и мне нужно по максимуму свои силы сохранить, потому что я не знаю, на каком этапе они у меня кончаться начнут.
— Помимо того, что эта работа достаточно энергозатратна, она ещё, насколько я правильно понимаю, требует очень чёткого соблюдения техники безопасности.
— Когда я обучаю людей, всегда говорю: по поводу техники безопасности я вам сейчас скажу, как надо, а на меня вы вообще не смотрите, потому что у меня достаточно техника безопасности хромает. Это мой минус, но я понимаю, что от этого, если что, страдаю только я. Это мой выбор, я на это сознательно иду… Мозга нет, считай, калека.
— У достаточно новой профессии есть какие-то плюшки от государства? Условно, как у врачей?
— Когда я была санитаром морга, это младший медицинский персонал. И там идёт вредность. В чём заключались плюшки? Это год за полтора пенсия, это пол-литра молока в день, это, по-моему, в месяц плюс 700 рублей доплаты. Вредность была по нескольким критериям. Это биологический фактор, что у нас есть риск подхватить чего-то, чего-то, чего-то. Это и химозное воздействие. Интересный момент: у меня в договоре было прописано, что я, как девочка, имею право в один день поднимать два раза по 15 килограммов максимум.
— Это возможно вообще?
— Не знаю, может быть, где-то возможно. Понятное дело, что приходилось мне покойника и на руки поднимать в каких-то определённых моментах. Так мы в основном как-то перекладываем. Но, извините, там канистра со спиртом, канистра с формалином, как правило, весом по 10 килограмм, точнее по 10 литров, а килограмм там ещё больше. Не знаю, мне импонировало, что я молока накаплю и раз в полгода маее отвезу.
— Мне кажется, те, кто идут за этими плюшками, если исключительно в эту профессию, то они как будто бы надолго там и не задержатся.
Знаешь, что я тебе могу сказать? Хорошо, если бы они там надолго не задержались. Очень много людей идут в профессию санитара морга и тонатопрактика, ритуальщика именно за какими-то плюшками. Первый флёр, который присутствует, это то, что где-то снеговая лопата моя, и я ей, собственно, золотые монеты гребу, что это очень высокий заработок. Это первая обманная часть, на которую люди очень сильно ведутся и покупаются.
Вторая обманная часть, к сожалению, которая сейчас крайне популярна, это что сейчас в тонатопрактике очень много девчонок. Вот у нас здесь была группа, из всей группы один мальчик был. Девчонки очень часто сейчас, к сожалению, идут за хайпом. Причем я это не могла предположить.
В контексте чего я сейчас это говорю: я хотела сделать профессию доступной. Девчонкам было категорически тяжело прийти в профессию, потому что "баба знает своё место". А ты тем более ещё не шпалоукладчица, ты тонкая, звонкая, что ты можешь? Я это прошла очень жёстко, я такая: значит, я лбом пробью, и потом скажу: ай да девки со мной! Действительно очень много девчонок в профессии. Но иногда, к сожалению, люди даже не пытаются скрывать своего посыла. Они не хотят работать. "Мы делаем красивыми лица, а тут фу, кишками пахнет". Это просто… это такой писец! Я думаю: почему вы сюда полезли, идите в шоу-биз, идите в политику.
Воспитывая человека, ученика какого-то, или же взаимодействуя на каких-то там заказах, я всегда ищу человека или делаю человека, который будет работать так же, как я. Впахивать с полнейшей самоотдачей и всего остального. И, к сожалению, мне мозгов не хватает понять, что люди — это не я, что нельзя от людей просить того же самого. Что они где-то ломаются, где-то начинают филонить, где-то устают — они вообще просто думают не так, как ты. Я в этом плане себя пытаюсь ломать, ломать, ломать. Но адекватно сказать, что есть какой-то человек, который работает один в один как я, даже полностью в одном направлении со мной думает — ну вот нет.
— Ты сказала, что ты хотела сделать профессию доступной. Я где-то читала, что чтобы допустили человека в морг, у него не должно быть судимости, и он должен быть с медицинским образованием. Это правда так?
— Ну смотри, у нас в регионах вообще ситуация такая, что разные требования. Например, когда я приходила санитаром в морг, там не требовали никакую справку о наличии судимости да и всё остальное. Потом, я не помню в каком году, пошёл прям бум. Эти справки начали требовать. Я знаю, что тогда очень много медперсонала не только морговского, а вообще в целом было уволено, что вот ты не должен иметь отношения к людям. Причём даже увольняли, когда статьи были такие, не жёсткие.
— Для работы танатопрактиком нужен диплом медика?
— У нас деятельность нелицензирована в стране. По сути своей, пока политика такая, я её полностью поддерживаю. Если ты пришел без диплома, но ты умный, значит, ты будешь работать. Или у тебя, может быть, 500 дипломов, у меня есть такие люди, которые дипломы коллекционируют. Будь у тебя 500 дипломов, ты мне не нужен, если ты номинально проходил все эти обучения, а по факту у тебя ничего не отложилось.
— Смотри, допустим, человек очень классно работает, и он при этом нигде не учился.
— Очень часто это происходит так. Я говорю, если это будет в случае со мной, я побеседую с человеком, пойму его политику партии, что он умеет или, во всяком случае, что он хочет уметь. Если он алчный до знаний, до того, чтобы именно работать и познавать, я возьму этого человека.
— А как это контролировать? У тех же врачей есть орган, который следит за их деятельностью, и в случае чего он лицензию может отобрать.
— Здесь это целиком полностью на совести руководители местной ритуалки, морга. Именно он должен быть в ответе за этого человека и, безусловно, пресекать какое-то недобросовестное отношение. Если, конечно же, руководитель сам с головой.
— Так, тогда последний юридический вопрос, и перейдём к следующему разделу. Если, например, пришёл родственник и сделал заказ, допустим, на какой-то VIP-пакет, и после похорон или в процессе появляется второй родственник, который, не знаю, грозится подать в суд и вообще против всей этой истории…
— У нас есть один человек заказчиком именуемый — тот человек, у которого паспорт умершего, кто занимается. Но заказчиком может являться даже не самый ближайший родственник. По массе вообще причин, я ещё со времён агентской работы с этим очень плотно сталкивалась, это может быть просто друг какой-то, но человек самый близкий по сути своей к покойному.
— Получается, что если появляется какая-то претензия, то этот человек уже идёт разбираться с заказчиком.
— Безусловно. Никак иначе. У нас в этом плане самое главное, чтобы наши сотрудники это чётко понимали, потому что я это на каждом обучении говорю, что у вас есть один человек. Или же бывает какая ситуация: по документам заказчик один, а по факту решала другой. Может быть, у него с работы какая-то матпомощь будет, да…
Продолжение в следующей статье.....
—Безусловно.
— Но, по сути, отдавать можно… по-разному. Например, пойти на улицу, условно, купить мороженку и раздавать детям. Но ты выбрала такой более сложный путь.
Я очень люблю делать подарки, и, на самом деле, мне кажется, что из эмпатии, любви действительно состоит наш мир, должен состоять, во всяком случае. Что-то из разряда: приехала заливаться на заправку, и девушка-кассир стоит, допустим, очень такая грустная или элементарно кто-то на кассе супермаркета, ты пробиваешь товар и кладёшь туда ещё коробочку конфет или шоколадочку какую-нибудь хорошую. Потому что по факту случайный попутчик, случайный человек в жизни каждого из нас может изменить не только день своей улыбкой, своим отношением, а, может быть, он вообще. В корне поменяет и всю жизнь.
— Но насчёт выбора твоей профессии: у тебя путь отдачи получился такой, как мне кажется, достаточно эмоционально затратный.
— Очень, и по сей момент он таковым является. Я могу даже сказать, что с каждым годом он всё больше и больше затратный.
— Расскажи, как так случилось, что ты выбрала вот этот путь?
— Я, наверное, не то чтобы его выбирала. Я так думаю – это он меня выбрал, как бы это ни звучало. У меня абсолютно обычная семья была, со своими, конечно, какими-то погремушками в своей избушке, но не было ничего такого травмирующего, что бы могло, наверное, как-то переломить именно психику.
И на самом деле вся моя жизнь с самого-самого детства связана с чередой каких-то зачастую трагичных ситуаций, но достаточно интересных. То есть это какое-то хитросплетение судьбоносное, я бы сказала. Причём я никогда, естественно, не думала, «кем ты хочешь стать»... «Я хочу стать тонатопрактиком!». Слова-то такого не было.
Мне по сей момент, честно, задают вопрос: «Почему вы в профессии?». Я не могу на него ответить. То есть, когда тебя просто куда-то тянет… Зачем? Не знаю. Это как захотеть то же самое мороженое. Почему я хочу? Да я просто его хочу. Потому что нравится.
— Ты создаёшь впечатление достаточно такой трепетной дамы. И есть мнение про тех же врачей, что они достаточно циничные, но по факту это не так. Если я правильно понимаю, у них просто такая защитная реакция – если каждого пациента через себя пропускать, это с ума сойти можно. Я прочитала, что они как будто бы проходят эти все стадии некого горевания быстрее. Есть ли у тебя такое?
— Здесь такой момент, что меня за это порицают очень многие коллеги, потому что, да, считается, что нельзя всех через себя пропускать – ты с ума сойдёшь, крыша поедет и всё остальное. Я же немножко другого мнения, я всех пропускаю через себя, потому что, наверное, всё-таки не верю в то, что можно полноценно кому-то помочь, не поняв его. Правильно?
Тем более это сверхделикатная сфера, когда мы выступаем лишь на 50% ритуальщиками, провожаем человека в последний путь, а на другие 50% мы непризнанные психологи, мы помогаем принять смерть и убрать сам флёр страха смерти. Конечно же, у меня нет права своих коллег склонять к тому же самому, но, когда коллега говорит: «вот я там не могу, ах, это так сложно» – для меня это, если честно, повод задуматься: ты на своём месте или ты делаешь вид, что ты на своём месте?
— Что самое сложное в работе?
— Во-первых, когда люди мне говорят, что вот у тебя работа такая сложная —да, она сложная. Физически, потому что это не подойти, это не спонжиком тюк-тюк. Да, сложная морально, хотя бы на том основании, что всех пропускаешь через себя и помогаешь родственникам, и ты несколько дней живёшь жизнью кого-то.
Но я тебе могу сказать так: ни наши подопечные, даже если тело, допустим, очень сложное в подготовке, ни родственники, даже если они находятся в состоянии сильно изменённой психики, состоянии аффекта, и всякое бывает, поверь мне, от просто какой-то грубости в адрес меня, до попыток из******вания. Бывает всякое. И понимая, что человек находится в состоянии изменённой психики, возможно, в состоянии аффекта, ты опять же пытаешься докопаться, что его сейчас беспокоит, почему он тебе грубит. Грубость, агрессия — это защитная реакция. Он ёжик, он выставил иголки. Больше всего в работе, не поверишь, наверно, кто негативы доставляет… Как думаешь?
— Коллеги?
— Увы, ах, это коллеги. Это либо коллеги, которые с тобой так или иначе бок о бок выполняют заказ, и, допустим, они не столь эмпатичны и ответственны, как ты. Или это коллеги, которые всячески пытаются тебе там палки в колеса какие-то вставлять и своим негативом.
— В твоей работе есть место музыке и юмору?
— Безусловно. Я не отношусь к покойным как к абсолютно покойным. То есть для меня это некогда жившие люди. Условно, это человек, просто лишённой какой-то активности. И очень часто покойные дают о себе, так скажем, знать. Они могут показывать свой характер, они могут говорить тебе, что нравится, что не нравится.
Почему я в данном контексте это вспомнила: у меня была одна леди, я работала тогда еще санитаром в морге. Вскрытие закончилось, и мне нужно было допоздна остаться. Я уже сделала омовение, мне необходимо было её одеть и сделать макияж. Я уставшая, морг отдельно стоящее здание, у меня все уже ушли: лаборатория, все остальные. Я одна в помещении. Ну и леди моя. Я включаю музыку, а, опять же, смею напомнить, что у меня было вообще всё в плейлисте. И в определенный момент у меня телефон выключается.
Телефон был новый. Я такая: ну как, ну бывает, ну перезагрузка, обновление ПО, ещё чего-то… Я включаю, опять все нормально. Ставлю опять, опять на определенной песне — просто берёт и выключается. И так было четыре раза. Я поняла один нюанс: леди была очень тонкого музыкального вкуса, и моя грубость в виде рэпчины и шансона ей не подходила вообще никак. Я думаю… Я же это всё не принимала. Я всё равно скептик. Делаю просто плейлист из таких вот нежных «А белый лебедь на пруду» и иже с ним.
— Слушай, получается, что вроде отрицаешь некую мистику, но она как будто присутствует.
— Нет, она, безусловно, присутствует. Но каждый раз я ищу каких-то доказательств.
— Ты, как правило, в одиночку работаешь?
— Слушай, я обычно работаю в одиночку, и я люблю работать в одиночку. Потому что, если мы берём именно подготовку тела, есть такой нюанс, что я хочу, чтобы мне никто не мешался. Там энергозатрат просто тьма, и мне нужно по максимуму свои силы сохранить, потому что я не знаю, на каком этапе они у меня кончаться начнут.
— Помимо того, что эта работа достаточно энергозатратна, она ещё, насколько я правильно понимаю, требует очень чёткого соблюдения техники безопасности.
— Когда я обучаю людей, всегда говорю: по поводу техники безопасности я вам сейчас скажу, как надо, а на меня вы вообще не смотрите, потому что у меня достаточно техника безопасности хромает. Это мой минус, но я понимаю, что от этого, если что, страдаю только я. Это мой выбор, я на это сознательно иду… Мозга нет, считай, калека.
— У достаточно новой профессии есть какие-то плюшки от государства? Условно, как у врачей?
— Когда я была санитаром морга, это младший медицинский персонал. И там идёт вредность. В чём заключались плюшки? Это год за полтора пенсия, это пол-литра молока в день, это, по-моему, в месяц плюс 700 рублей доплаты. Вредность была по нескольким критериям. Это биологический фактор, что у нас есть риск подхватить чего-то, чего-то, чего-то. Это и химозное воздействие. Интересный момент: у меня в договоре было прописано, что я, как девочка, имею право в один день поднимать два раза по 15 килограммов максимум.
— Это возможно вообще?
— Не знаю, может быть, где-то возможно. Понятное дело, что приходилось мне покойника и на руки поднимать в каких-то определённых моментах. Так мы в основном как-то перекладываем. Но, извините, там канистра со спиртом, канистра с формалином, как правило, весом по 10 килограмм, точнее по 10 литров, а килограмм там ещё больше. Не знаю, мне импонировало, что я молока накаплю и раз в полгода маее отвезу.
— Мне кажется, те, кто идут за этими плюшками, если исключительно в эту профессию, то они как будто бы надолго там и не задержатся.
Знаешь, что я тебе могу сказать? Хорошо, если бы они там надолго не задержались. Очень много людей идут в профессию санитара морга и тонатопрактика, ритуальщика именно за какими-то плюшками. Первый флёр, который присутствует, это то, что где-то снеговая лопата моя, и я ей, собственно, золотые монеты гребу, что это очень высокий заработок. Это первая обманная часть, на которую люди очень сильно ведутся и покупаются.
Вторая обманная часть, к сожалению, которая сейчас крайне популярна, это что сейчас в тонатопрактике очень много девчонок. Вот у нас здесь была группа, из всей группы один мальчик был. Девчонки очень часто сейчас, к сожалению, идут за хайпом. Причем я это не могла предположить.
В контексте чего я сейчас это говорю: я хотела сделать профессию доступной. Девчонкам было категорически тяжело прийти в профессию, потому что "баба знает своё место". А ты тем более ещё не шпалоукладчица, ты тонкая, звонкая, что ты можешь? Я это прошла очень жёстко, я такая: значит, я лбом пробью, и потом скажу: ай да девки со мной! Действительно очень много девчонок в профессии. Но иногда, к сожалению, люди даже не пытаются скрывать своего посыла. Они не хотят работать. "Мы делаем красивыми лица, а тут фу, кишками пахнет". Это просто… это такой писец! Я думаю: почему вы сюда полезли, идите в шоу-биз, идите в политику.
Воспитывая человека, ученика какого-то, или же взаимодействуя на каких-то там заказах, я всегда ищу человека или делаю человека, который будет работать так же, как я. Впахивать с полнейшей самоотдачей и всего остального. И, к сожалению, мне мозгов не хватает понять, что люди — это не я, что нельзя от людей просить того же самого. Что они где-то ломаются, где-то начинают филонить, где-то устают — они вообще просто думают не так, как ты. Я в этом плане себя пытаюсь ломать, ломать, ломать. Но адекватно сказать, что есть какой-то человек, который работает один в один как я, даже полностью в одном направлении со мной думает — ну вот нет.
— Ты сказала, что ты хотела сделать профессию доступной. Я где-то читала, что чтобы допустили человека в морг, у него не должно быть судимости, и он должен быть с медицинским образованием. Это правда так?
— Ну смотри, у нас в регионах вообще ситуация такая, что разные требования. Например, когда я приходила санитаром в морг, там не требовали никакую справку о наличии судимости да и всё остальное. Потом, я не помню в каком году, пошёл прям бум. Эти справки начали требовать. Я знаю, что тогда очень много медперсонала не только морговского, а вообще в целом было уволено, что вот ты не должен иметь отношения к людям. Причём даже увольняли, когда статьи были такие, не жёсткие.
— Для работы танатопрактиком нужен диплом медика?
— У нас деятельность нелицензирована в стране. По сути своей, пока политика такая, я её полностью поддерживаю. Если ты пришел без диплома, но ты умный, значит, ты будешь работать. Или у тебя, может быть, 500 дипломов, у меня есть такие люди, которые дипломы коллекционируют. Будь у тебя 500 дипломов, ты мне не нужен, если ты номинально проходил все эти обучения, а по факту у тебя ничего не отложилось.
— Смотри, допустим, человек очень классно работает, и он при этом нигде не учился.
— Очень часто это происходит так. Я говорю, если это будет в случае со мной, я побеседую с человеком, пойму его политику партии, что он умеет или, во всяком случае, что он хочет уметь. Если он алчный до знаний, до того, чтобы именно работать и познавать, я возьму этого человека.
— А как это контролировать? У тех же врачей есть орган, который следит за их деятельностью, и в случае чего он лицензию может отобрать.
— Здесь это целиком полностью на совести руководители местной ритуалки, морга. Именно он должен быть в ответе за этого человека и, безусловно, пресекать какое-то недобросовестное отношение. Если, конечно же, руководитель сам с головой.
— Так, тогда последний юридический вопрос, и перейдём к следующему разделу. Если, например, пришёл родственник и сделал заказ, допустим, на какой-то VIP-пакет, и после похорон или в процессе появляется второй родственник, который, не знаю, грозится подать в суд и вообще против всей этой истории…
— У нас есть один человек заказчиком именуемый — тот человек, у которого паспорт умершего, кто занимается. Но заказчиком может являться даже не самый ближайший родственник. По массе вообще причин, я ещё со времён агентской работы с этим очень плотно сталкивалась, это может быть просто друг какой-то, но человек самый близкий по сути своей к покойному.
— Получается, что если появляется какая-то претензия, то этот человек уже идёт разбираться с заказчиком.
— Безусловно. Никак иначе. У нас в этом плане самое главное, чтобы наши сотрудники это чётко понимали, потому что я это на каждом обучении говорю, что у вас есть один человек. Или же бывает какая ситуация: по документам заказчик один, а по факту решала другой. Может быть, у него с работы какая-то матпомощь будет, да…
Продолжение в следующей статье.....
